Журнал ВШЭ по международному праву (HSE University Journal of International Law)

«Прекрасное далеко»? Искусственный интеллект и международные преступления

2025-05-18T20:30:21+03:00

В статье рассматриваются перспективы международно-правового регулирования смертоносных автономных систем вооружений — «нового слова» на рынке оружия. Анализируются специфические сущностные свойства данных систем, а также наиболее распространенные подходы к вопросу об определении субъектов, ответственных за их неправомерное использование. Приводится описание военно-тактических характеристик смертоносных автономных систем, подчеркивается их отличие от обычных видов вооружений, в том числе способность систем самостоятельно определять и атаковать цель. Автор раскрывает различные подходы к вменению ответственности за действия таких систем. Констатируется нецелесообразность наделения последних самостоятельной правосубъектностью, несмотря на определенную автономность от воли человека-оператора, которой они обладают. Детально анализируются аргументы сторонников запрета смертоносных автономных систем, выдвинутые Международным Комитетом Красного Креста и рядом неправительственных организаций. Дебатируется возможность приравнивания систем к уже существующим субъектам права, в частности юридическим лицам. В итоге автор констатирует необходимость сохранения в их отношении «значимого человеческого контроля». В свою очередь, это даст возможность вменить содеянное тем субъектам правоотношений, которые в состоянии нести уголовную ответственность по международному праву. В завершение делается неутешительный вывод о том, что стремление поставить данный вид вооружений на конвейер вопреки опасности, которая в нем заключена, свидетельствует о дегуманизации современного общества и, в определенной степени и до определенных пределов, утрате им человеколюбия.

Защита иностранных инвестиций в контексте вооруженных конфликтов. Часть 2

2025-05-18T20:30:08+03:00

В статье анализируется система защиты иностранных инвестиций, в том числе положения двусторонних инвестиционных договоров, а также стандарты, направленные на предоставление такой защиты инвесторам в условиях вооруженных конфликтов. Автор изучает исторический контекст возникновения первых инвестиционных договоров, в частности колониальный период, когда зародилось международное инвестиционное право. Далее автор рассматривает вопрос применимости инвестиционных соглашений в вооруженном конфликте. Для сложившегося международного-правового регулирования характерно осторожное отношение к применению норм международного гуманитарного права к делам, рассматриваемым в рамках инвестиционных споров, ввиду чего имеющаяся нормативная база не идеальна для регулирования защиты инвестиций в случае вооруженного конфликта. По мнению автора, понятие защиты инвестиций должно быть согласовано с понятием прав человека, а также интересами развивающихся стран. Инвестиции, как правило, ассоциируются с экономической стабильностью, которая, однако, не характерна для последних. Пример Колумбии подтверждает, что негативными последствиями могут обернуться как сами иностранные инвестиции, так и их защита. Автор приходит к выводу, что эффективность защиты иностранных инвестиций, в основе которых всегда лежит предпосылка мира, должна рассматриваться сквозь призму права международных договоров, международного гуманитарного права и международного права прав человека: именно на этих трех уровнях происходит взаимодействие между экономическими интересами инвестора в защите своих инвестиций, интересами государства, а также интересами местных сообществ и коренных народов в защите своих прав.

Правовая квалификация IT-специалистов в соответствии с международным гуманитарным правом

2025-05-18T20:29:53+03:00

Развивающиеся технологии ощутимо влияют на ведение войн, и количество случаев злонамеренного использования информационно-коммуникационных технологий (далее — ИКТ) в современных вооруженных конфликтах растет. Более того, появляются новые потенциальные участники вооруженных конфликтов — IT-специалисты. Но как квалифицировать участие IT-специалистов в вооруженных конфликтах в соответствии с нормами существующего международного гуманитарного права (далее — МГП)? Являются ли они гражданскими лицами, защищенными от нападений, или же комбатантами, утратившими такую защиту? Подобная ситуация порождает новые правовые проблемы, поскольку основные нормы МГП были разработаны во времена, когда уровень технологического развития в мире был совершенно иным. Настоящее исследование посвящено анализу адекватности применения МГП при оценке статуса IT-специалистов в современных вооруженных конфликтах. В рамках исследования данной проблемы были изучены национальные позиции более 30 государств и существующие научные подходы. Автор приходит к выводу, что в силу терминологических ограничений МГП отнести IT-специалистов к той или иной категории лиц в рамках вооруженного конфликта очень сложно. Наиболее состоятельным решением проблемы видится их отнесение к категории непосредственных участников боевых действий, однако и этот вариант сопряжен с определенными сложностями. Нормы МГП не учитывают такие особенности работы современных IT-специалистов как удаленное расположение, анонимность, секретность и т. д. Более того, некоторые нормы МГП оказываются практически не применимыми к реальным ситуациям, связанным со злонамеренным использованием ИКТ. Тем не менее смешение потенциальных статусов IT-специалистов может быть весьма опасным для защиты как участников вооруженных конфликтов, так и гражданских лиц в целом. В соответствии с рабочей гипотезой продемонстрировано, что на сегодняшний день МГП не может обеспечить адекватное регулирование ИКТ ввиду терминологических ограничений, поскольку его понятийный аппарат не приспособлен к нетрадиционным вооруженным конфликтам. Возможным решением de lege ferenda может стать корректировка толкования категории «непосредственное участие в боевых действиях» как наиболее подходящей для IT-специалистов. Однако это необходимо делать с осторожностью во избежание слишком широкого толкования.

Безвозмездная экономическая помощь в международном праве

2025-05-18T20:29:38+03:00

Анализ нормативных и доктринальных источников позволяет утверждать, что в российской научной литературе сформулировано определение понятия «безвозмездная экономическая помощь», тождественное известному за рубежом термину «иностранная помощь» (англ.: foreign aid). В работе рассматривается соотношение понятия «безвозмездная экономическая помощь» со схожим термином «официальная помощь развитию», который также активно используется в иностранной литературе. Автор выявляет различные подходы к пониманию целей оказания безвозмездной экономической помощи. Так, если в зарубежной доктрине основной целью выступает реализация собственных политических и экономических интересов государств-доноров, то в российской доктрине превалируют гуманитарные цели и цели, связанные с поддержкой и распространением культурного влияния. В статье исследуются международно-правовые принципы оказания безвозмездной помощи, среди которых автор выделяет принцип суверенного равенства государств, принцип эффективности, принцип развития и принцип устойчивого развития. Изучив нормативные и рекомендательные источники международного права, автор приходит к заключению об изменении содержания некоторых принципов в связи с последовательной реализацией международно-правовой политики государств-доноров. Рассмотрев современную институциональную структуру оказания безвозмездной экономической помощи, автор делает вывод о взаимосвязи феноменов фрагментации международного права и фрагментации регулирования на многостороннем уровне, а также о восприятии на двустороннем уровне международно-правовых принципов посредством их имплементации в национальное законодательство государств-доноров.

Фрагментация Интернета в повестке Организации Объединенных Наций

2025-05-18T20:29:24+03:00

Статья отражает современные подходы к вопросам регулирования Интернета применительно к аспектам фрагментации. Освещены противоречивые, разнонаправленные тенденции: попытки сохранить и упрочить целостность и устойчивость Интернета на международном уровне и стремление государств к суверенизации и защите национальных сегментов сети. Представлены ретроспектива и дальнейшие направления дискуссии по вопросам фрагментации в Организации Объединенных Наций (далее — ООН). Сделан вывод о том, что сегодня вопросы фрагментации Интернета являются частью общего процесса социотехнической трансформации. Объектом регулирования становятся сложнейшие системы трансграничного масштаба. Ввиду этого необходимо выработать сбалансированную концепцию, которая обеспечит прогрессивное и безопасное развитие Интернета в условиях перехода к цифровому обществу. Управление Интернетом на глобальном уровне в интересах граждан (пользовательской аудитории) возможно только при осознании экзистенциальных рисков и создании справедливых международных механизмов, отвечающих реалиям современных социальных процессов и технологической революции. В условиях, когда реальные рычаги управления на уровне инфраструктуры и технологий все больше переходят под контроль транснациональных корпораций, выработка таких справедливых механизмов в рамках бюрократических процедур ООН усложняется. Все острее встают вопросы согласования позиций глобальных игроков. Есть основания полагать, что в ближайшие годы эти тенденции будут усиливаться.

Комментарий к решению Европейского суда общей юрисдикции № T-797/22 от 2 октября 2024 года об оспаривании санкционных мер, запрещающих оказание юридических консультационных услуг Правительству России и зарегистрированным в России организациям

2025-05-18T20:29:10+03:00

В комментарии проанализированы ключевые аспекты и практические последствия решения Суда общей юрисдикции ЕС по делу № T-797/22. Данное дело касается законности ограничительных (санкционных) мер Европейского союза (далее — ЕС), запрещающих предоставление юридических консультационных услуг Правительству России и российским организациям. Несмотря на широкий охват этих мер, исключения из них позволяют оказывать юридические услуги, необходимые для осуществления права на защиту в судебных и административных разбирательствах. Данные меры запрещают оказание консультаций, которые не сопряжены с юридическими спорами (например, помощь в заключении коммерческого контракта). Суд рассмотрел противоречия между приоритетами внешней политики (далее — CFSP) и защитой прав человека в соответствии с Хартией основных прав ЕС (далее — CFR). Суд предпринял попытку согласовать данные интересы, разъяснив содержание ограничительных мер. В частности, были выделены критерии разграничения консультаций, связанных и не связанных с судебными или административными разбирательствами. Заявители утверждали, среди прочего, что ограничения нарушают право на получение юридической помощи, независимость юристов и верховенство права. Однако Суд не счел данную позицию убедительной, отметив, что право ЕС не признает основного права на получение юридических консультаций вне контекста неизбежного или текущего судебного разбирательства. Кроме того, он постановил, что «разрешительные положения» не подрывают профессиональную тайну или независимость юристов, поскольку они не требуют раскрытия конфиденциальной информации национальным надзорным органам. Признавая, что такие ограничения могут налагать определенные ограничения на охраняемые законом права, Суд счел их соответствующими статье 52(1) CFR, которая допускает ограничения при условии их пропорциональности и необходимости для достижения законных целей. Эта позиция во многом основывалась на устоявшейся судебной практике как Суда ЕС, так и Европейского Суда по правам человека. Суд подчеркнул, что именно гарантии справедливого судебного разбирательства являются основным источником независимости юристов. Вынесенное решение может создать трудности для консалтинговых фирм и клиентов, включая риски чрезмерного соблюдения требований (англ.: overcompliance) и проблемы в проведении демаркационной линии между «спорными» и «неспорными» вопросами, особенно в отношении предварительной оценки вероятности судебного разбирательства. Для решения этих проблем Совет ЕС мог бы внести дополнительные поправки в Регламент или разработать руководящие принципы для смягчения непредвиденных негативных последствий для рынка юридических услуг. Хотя апелляция все еще рассматривается в Европейском суде, благоприятный исход для заявителей представляется маловероятным.